Однажды тихим осенним вечером по пустынному берегу моря бродил человек.
Извилистая тропинка, ныряя в самую гущу кустарника, вела к Медведь-горе. Уступы диких скал нависли над морем. Освещённые лучами заходящего солнца, они отливали медью, и тени их казались таинственными.
Человек шёл и любовался закатом. В душе он был художником. Над морем, почти не двигая крыльями, парили чайки. Они перекликались друг с другом.
Волны перекатывались через громадные валуны, нагромождённые на берегу, грохотали, пенились и шипели. Море было чем-то недовольно.
Человек прислушался к голосу моря. Ему показалось, что оно говорило с ним.
- Шшш-што ты тут ищеш-шшшь? Шшш-што ты тут ищеш-шшшь? - спрашивало море у человека. И человек услышал голос моря, потому что в душе он был поэтом.
Весело кричали чайки. В крике птиц человеку послышался детский смех, серебристый и звонкий, как горный ручей. Они по-прежнему беззаботно кружились над ним, белокрылые дети моря.
А он смотрел на чаек и думал о детях земли. Ради их счастья он приехал сюда, чтобы отыскать для них главное сокровище этого края. Самым большим богатством он считал здоровье и, осматривая каждую пядь земли, он искал место для пионерского лагеря. Понравится ли оно ребятам?
Звали его Зиновий Петрович Соловьёв. Он был и художником, и поэтом в душе, но, прежде всего он был коммунистом, поэтому ему и доверили такое ответственное дело. Решение создать пионерский лагерь в тяжёлое время было одним из тех чудес Советской власти, которые поражали всех не только в те годы, но продолжают поражать и сейчас, многие десятилетия спустя.
Чешский писатель, художник и путешественник А. Гофмейстер, посетивший нашу страну примерно в те годы, нарисовал такую картину: "СССР пережил тяжёлые времена. Сразу после революции была гражданская война: разбойничьи белые генералы с помощью врагов советской власти вторглись со всех сторон. Палили пушки, стреляли ружья, горели дома. Люди в ужасе разбегались, многие отцы погибли на поле боя, многие были расстреляны, по обе стороны фронта беженцы умирали от лишений и голода. Со всех сторон - интервенты, повсюду - мрак. Дети, потеряв родителей, горько плакали и бродили без надзора, без ласки, бездомные и голодные".
Жизнь же тех ребят, у которых были родители, в то время была немногим лучше. Но по стране шагала новая эпоха. Под красным знаменем родилась пионерская организация. И где-то на побережье Чёрного моря должен был вспыхнуть первый костёр первого всесоюзного пионерского лагеря.
О судьбе ребят и думал в тот вечер Зиновий Петрович. Он вспоминал измождённые лица больных, полуголодных, оборванных ребятишек, беспризорных, ютившихся в сырых подвалах и грязных подворотнях. Им, прежде всего, необходимо было солнце и море - всё то, чем так богат Крым.
Зиновию Петровичу приглянулась не-большая площадка у моря. Вот здесь можно поставить палатки, там - лагерную мачту. Тут будут ребята обедать, а там - купаться. Этот тихий уголок назывался Артеком. Пусть зовётся Артеком и пио-нерский лагерь, ведь лучшего места для него не найти на всём побережье!
Кристальный воздух так напоён ароматом цветов, дыханием моря и солнцем, что кажется упругим. Откусывай по кусочку от целебной синевы! Этот торжествующий праздник природы дополняет вечная зелень, звенящая от пересвиста и щебета птиц.
Нет, что ни говорите, но чудеснее места, чем Артек, для пионерского лагеря не отыщешь во всём Крыму!
Правда, здесь всё пришлось начинать сначала. У строителей лагеря на первых порах было больше энтузиазма, чем необходимого материала, но работа шла скоро, и 16 июня 1925 года над Артеком взвился флаг.
С первого дня рождения лагерь навечно связал свою судьбу с комсомолом. Строителями Артека были комсомольцы, они стали и его пионерскими вожаками. Недаром в самой первой артековской песне были такие слова:
Лагерь наш устроил РОКК,
Комсомол ему помог.
Наш Артек, наш Артек,
Не забудем тебя ввек!
Газета "Комсомольская правда" в своём номере 25 мая 1925 года сообщала в краткой информации "Лагерь в Крыму":
"Ц.Б.Ю.П. (Центральное бюро юных пионеров) при помощи Красного Креста организует на лето лагерь в Крыму для пионеров Москвы, Иваново-Вознесенска, Ленинграда и Ярославля. Под руководством тт. Семашко и Соловьёва для лагеря выбрано одно из лучших мест Крыма. Лагерь явится первым опытом лагеря-санатория. В лагерь поедут пионеры, предрасположенные к туберкулёзу."
Первая песня, первый лагерь, первый номер газеты... Лагерь рождался в замечательное время - в первой стране социализма, где впервые за всю историю человечества власть перешла в руки рабочих и крестьян.
На багряном знамени Артека золотилось изображение серпа и молота - эмблемы Советского государства, в другом углу - изображение красного креста - знак того, что РОКК (Российское общество Красного Креста) принимал самое деятельное участие в организации лагеря. А ниже, как присяга юных сердец: "Клянёмся выполнить заветы Ильича!" Под этим славным знаменем начинал свою историю Артек.
Лагерь работал только летом. За четыре смены 1925 года в нём отдохнуло 320 пионеров из разных губерний. Многие из ребят по дороге в Артек впервые ехали в поезде, на пароходе, впервые в жизни видели автомобили, трамвая, большие города своей страны.
Вот письмо одного из артековцев тех лет:
"Приехали в Нижний, купили хлеба и колбасы. Приехали в Москву. Обедали: щи с мясом и кашу. Из Москвы поехали и проехали много городов. В Курске пили чай с сахаром. Приехали в Симферополь. Купили колбасы и хлеба: на каждого по 1 фунту (старая единица веса, 409,5 г) хлеба и по полфунта колбасы. Потом поехали в Артек. В море воды много.
В Артеке жили месяц. Кормили хорошо..."
Обратите внимание на подробности: "купили хлеба", "обедали: щи с мясом и кашу", "на каждого по фунту хлеба и по полфунта колбасы", "кормили хорошо"... Кто сейчас пишет об этом в письмах домой? А тогда не только писали, но и мечтали об этом!
Летом 1925 года в Артеке побывала большая группа самарских пионеров - детей крестьян, перенесших тяжёлый голод, который обрушился на Поволжье в 1921-1922 гг. Поездка в лагерь укрепила здоровье ребят и расширила их политический кругозор. Они познакомились с природой Крыма, их босые ноги зажили от походных царапин; за месяц было собрано столько гербариев, шишек, ракушек и минералов, что при отъезде из лагеря на это понадобилась лишняя повозка!
В Артеке для каждого из них приоткрылся кусочек удивительно новой, невиданной доселе жизни, наполненной пионерской романтикой, неутолимой жаждой знаний, стремлением к подвигу во имя любимой Родины.
Может быть, только здесь многие из ребят впервые ощутили на себе добрую заботу и ласку незнакомых им взрослых, ставших дорогими и близкими друзьями. И восторгу, который вызывал у ребят Артек, громадному впечатлению, которое он производил на них, в большей степени способствовали хорошие люди с добрыми сердцами и жизнь в лагере, чем роскошная и даже слишком щедрая природа.
Казалось бы, ну что в нём было такого необычного, в Артеке тех первых лет, - несколько брезентовых палаток, самый нехитрый уют, дощатые столы, пахнущие смолой, немудрёная кухня, воду для которой приходилось по очереди возить босоногим ребятишкам... Но чем же тогда ребят завораживал лагерь с первого мгновения, да не только ребят, но и взрослых, которые побывали в Артеке?
Своим особым, артековским духом, жизнерадостностью и энергией, верой в торжество нового дела - дела революции. Они, эти босоногие мальчишки и девчонки с красными галстуками на груди, были удивительными барометрами своего удивительного времени. Ведь неспроста, увидев, как они живут в Артеке, один из гостей лагеря, французский коммунист Барель, воскликнул: "Я вижу, что в России революция действительно совершена!"
Замечательная дочь рабочего класса немецкая революционерка Клара Цеткин писала в 1926 году:
"Хотите ли вы видеть свободных, счастливых детей? Посетите летний лагерь, устроенный Красным Крестом в Артеке, недалеко от Суук-Су, на южном берегу Крыма. Я там была три раза и, если бы мне не надо было уезжать, я посетила бы его ещё не знаю сколько раз...
... Я видела красных пионеров из русского Манчестера - Иваново-Вознесенска и из Ленинграда, а между ними татарских детей из Крыма. Но к какой бы нации ни принадлежали маленькие "красные", их связывала друг с другом тесная дружба и братство.
Маленькие обитатели лагеря сознают, что они - дети революции, будущие граждане рабоче-крестьянского государства. Они знают, чем они обязаны революции и Советской Республике. Я не нашла ни одного пионера, который не имел бы гордого, горячего желания идти по ленинскому пути и для этого учиться, стать здоровым, крепким, умным и ловким, чтобы строить новую коммунистическую жизнь. Все при этом чувствуют горячую солидарность с их братьями и сёстрами за рубежом. С каким пылающим одушевлением выражают они свои чувства в пении красивых русских революционных песен.
Свободные и счастливые красные пионеры из лагеря Красного Креста в Артеке - это богатство Советского Союза, всего человечества. Этот лагерь - рассадник физической и моральной силы, пункт огромного культурного значения. Этот лагерь - лишнее доказательство того, что молодой, бедный Советский Союз может пристыдить старые богатые буржуазные государства своей заботой о юношестве."
Популярность Артека росла с каждым днём. В 1926 году он уже стал интернациональным лагерем: вместе с советскими ребятами отдыхала две недели первая группа немецких пионеров. Лагерные архивы не сохранили нам фамилий этих ребят. Известно только, что мальчиков звали Вилли и Рихард, девочку - Эрна, а их пионерского вожатого - Фриц.
С тех пор как был открыт Артек, в нём всё свободное время проводил Зиновий Петрович Соловьёв. Лагерь был его детищем, и Зиновий Петрович отдавал ему все свои силы и энергию. Почти каждого пионера в лагере Зиновий Петрович знал по имени и мог с ними увлечённо беседовать часами. А они, широко раскрыв глаза, слушали его с затаённым дыханием. Зиновий Петрович рассказывал им легенды Крыма, поведал таинственную историю "чёртова домика", в котором, по преданиям, жила в изгнании графиня де Ламот, похитившая драгоценности французской королевы Марии-Антуанетты. Он рассказал им киплинговскую сказку "Отчего море солёное?", прибавляя каждый раз всё новые и новые подробности, и десятки других интересных историй.
Пионеры очень хорошо знали Зиновия Петровича и на доброту его сердца отвечали безграничной любовью. Никто из них ни разу не задумывался над тем, что этот высокий, широкоплечий человек, которого все звали просто Зиновием Петровичем, как хорошего знакомого, - заместитель наркома здравоохранения!
Если ребята затевали какую-нибудь игру, он был самым большим ребёнком в их хороводе. Взрослые же знали Зиновия Петровича как вдумчивого, серьёзного руководителя, который вникал в каждую мелочь - будь то клумба цветов или рисунок узора для новой лагерной посуды.
Жил он в крохотном домике. Этот домик, увитый до крыши виноградом, можно видеть и теперь под густой зеленью кипарисов рядом с Костровой площадью. Этот домик зовётся "домиком Соловьёва". Выглядя очень скромно рядом со стеклом, бетоном и алюминием, он, как и простой монумент над лагерем, всегда напоминает о человеке, который так много сделал для Артека.
И, наверное, давно пора по крупицам собрать всё то, что некогда было в этом домике, чтобы выполнить наш долг по отношению к его светлой памяти...
Сестра В.И.Ленина А.И.Елизарова-Ульянова, хорошо знавшая Зиновия Петровича, говорила, что у него было много общих черт с Владимиром Ильичём, что "во многом можно провести параллель между этими двумя различными людьми. Зиновий Петрович был одним из самых близких соратников Ленина, исполнявших его заветы. И по характеру он во многом напоминал Владимира Ильича".
Какие же черты характера были общими у них? Это, прежде всего, беспредельная преданность коммунизму, чрезвычайная строгость к себе и чрезвычайная работоспособность, прекрасный организаторский талант; удивительная отзывчивость и чуткость к товарищам и людям вообще; горячая любовь к детям.
Его детство также прошло в Симбирске, он был в той же самой гимназии, в которой учился В.И.Ленин. Принимал активное участие в революционной деятельности, выйдя из гимназии вполне устоявшимся марксистом. Затем - Казанский университет, исключение из числа студентов, высылка. Снова работа на революцию, снова арест и ссылка. Революцию он встретил закалённым коммунистом.
Владимир Ильич хорошо знал Зиновия Петровича. "Если нет т.Семашко (народный комиссар здравоохранения), то для тов. Соловьёва", - выделяя курсивом его фамилию, писал Владимир Ильич в записке, направляя с ней очередного посетителя. И Владимир Ильич знал, что всё будет исполнено в самый кратчайший срок.
У Зиновия Петровича, вспоминают его воспитанники, не было такой черты характера, с которой не хотелось бы брать пример. У него было большое доброе сердце. Он принял отцовство над двумя немецкими пионерками - Гердой и Гретой, приехавшими в СССР, и гордился этим так, словно был отцом пионеров всей земли!
Анри Барбюс, французский писатель-коммунист, близкий друг З.П.Соловьёва, писал: "Я очень часто посещал Соловьёвский лагерь, чудесное учреждение, которое представляется мне символом и венцём жизни, посвящённой служению великому революционному делу и улучшению жизни человечества на земле. Под руководством моего друга я изучил каждую часть механизма этого лагеря, который сам представляет собой целое королевство, - королевство без короля и без подданных, где в особенности было очень много маленьких братцев вокруг нескольких больших братьев".
З.П.Соловьёв считал здоровье молодого поколения "одним из ответственейших участков социалистического строительства" и мечтал о том, что Артек будет расти из года в год и "со временем, может быть, разовьётся в настоящую "Пионерию".
О нашем времени, когда вместо четырёх брезентовых палаток на берегу моря вырос пионерский город, лучше которого и не придумать, мечтал замечательный коммунист Зиновий Петрович Соловьёв - Человек из Артека, как называл его Анри Барбюс.
