|
→ Версия для КОМПЬЮТЕРА
|
«Письмо на панцире», М.Ефетов
21
Грустные мысли Виты
В автомашине с красным крестом Вита лежала, а Вера сидела рядом на откидном стульчике.
- Всё обойдётся, Виточка.
- Нет, не обойдётся.
- А ты знаешь, что заранее думать о плохом - это значит два раза переживать плохое.
- Может быть. - Вита морщилась, изо всех сил стараясь не плакать.
От костровой площади до медстационара машина домчала за пять минут. Когда Виту внесли в палату, она услышала, что кто-то плачет за дверью. Это был мальчик, и, конечно же, малыш.
Вера насупилась и посмотрела на дверь.
- Вам надо пойти туда, - сказала Вита. - Ничего, ничего. Я знаю, сейчас ко мне придёт доктор.
Вера поправила одеяло на кровати у Виты и вышла за дверь.
Вита услышала, как сразу же плач перешёл в хныканье. Малыш всхлипнул напоследок, как бы поставив точку.
В палате было слышно всё, что происходило в коридоре.
- Ну, что с тобой? - спросила Вера.
- Не скажу! - упрямо-капризным голосом сказал мальчик.
- Болит что-нибудь?
- Не.
- А что же тогда? Доктор обидел?
- Всё!
- Что всё?
- Конец. Докторша посмотрела, постукала по мне молоточком, а потом как прочертит на мне крест! Прямо наискосок. Думаете, если я маленький, так не понял?
- Ты не такой уж маленький.
- Да, скажете тоже. Я знаю, почему она поставила на мне крест. У нас в районе даже дверь закрыли, и за ней доктора спорили: посылать меня в Артек или не посылать? Теперь всё, хана мне...
И снова Вита услышала громкий плач, а потом Верин голос:
- А ты не реви.
- Я всегда так, когда обидно. Слёзы сами текут.
- Всегда?
- Всегда.
- Вот потому доктор и проводила крест-накрест линии, чтобы проверить, покраснеет ли кожа, нервный ли ты. А ты здоровый. Дай слёзы утру.
- Высохнут. Правда здоровый?
- Правда.
- Спасибо! Я побегу...
Разговор вожатой с мальчиком отвлёк Виту от грустных мыслей. А тут и Вера вернулась с доктором: это была Екатерина Владимировна, которая приняла вожатую за пионерку.
Пока Виту осматривали и расспрашивали, ей не было страшно. Вите, как во время первого приступа дома, положили на живот пузырь со льдом и укрыли её двумя тёплыми пушистыми одеялами. Ей было холодно, хотя за окном палаты голубело жаркое небо, летали стрижи и слышен был, точно шёпот, шелест ленивых маленьких волн тёплого моря.
Вместе с седой докторшей ушла Вера, сказав:
- Я скоро приду.
Вита поняла, что никакие одеяла, будь их хоть двадцать, а не два, не согреют её. Холод был не снаружи, не от окружающего её воздуха, а шёл изнутри.
Вите было страшно оттого, что она вдалеке от дома, от папы. А обидно потому, что оказалась в больнице. Теперь впереди вместо праздников, купанья в море, прогулки на катере, экскурсии на Аю-Даг - больница. А может быть, и того хуже - операция. Вита поняла, о чём говорил тогда врач «скорой помощи» с папой. В первый раз обойдётся, но, если приступ будет во второй раз, надо делать операцию. И Вита очень старалась, чтобы не было второго раза. Если бы её спросить, как она старалась, вряд ли Вита смогла бы объяснить. Просто убеждала себя, что всё обойдётся, что она полетит в Артек. А уж о том, что приступ может случиться в Артеке, она совсем не думала. Артек представлялся ей сказочной страной, где могут быть только радости и, конечно же, никаких болезней.
В тот вечер действительно обошлось: боль исчезла так же быстро, как возникла.
Вита вопрошающе смотрела на доктора.
- Ничего, ничего, - говорил молодой бородатый доктор. - Сейчас всё спокойно. Спи. А там посмотрим.
- Вы завтра отпустите меня? - спросила Вита.
Доктор хитро улыбнулся:
- Утро вечера мудренее. Поживём - увидим.