|
→ Версия для КОМПЬЮТЕРА 
|
«Четвёртая высота», Е.Ильина
26
В гостях у Молотова
(Прим.www.Suuk.su: Глава содержится в первых изданиях. После 1954 года она была убрана из книги.)
А на другое утро из артекской бухты вышли в море одна за другой три белые парусные яхты.
Яхты держали курс на Суук-Су, там в белой даче, спрятанной в густом парке, отдыхал в это лето Вячеслав Михайлович Молотов. Ребята это знали и всё надеялись как-нибудь невзначай встретить его у моря или на дороге. (Прим.www.Suuk.su: Артековцы ездили не в Суук-Су, а на дачу Молотова. Добирались ребята на автобусе.)
Но мечта эта так и оставалась мечтой. И вдруг им объявили, что Вячеслав Михайлович приглашает их к себе в гости.
В парадной морской форме, стоя у борта с цветами в руках, артековцы приближались к берегу. Ветер трепал ленточки их бескозырок и синие матросские воротники.
Яхты причалили к берегу. Гости сошли по качающемуся трапу на землю и двинулись по аллее парка.
- Ребята, - сказал, оборачиваясь на ходу, старший вожатый Лёва, - слушайте мою команду. По команде «раз, два, три» все дружно, как один, кричите: «Артековский привет Вячеславу Михайловичу!» Смотрите же, не подведите меня!
Но прежде чем артековцы успели подготовиться к торжественной встрече, кто-то негромко и приветливо окликнул их:
- Ну, здравствуйте, ребята! Все приехали?
Это и был Вячеслав Михайлович.
В белом летнем костюме, он стоял у края дороги и, заслонившись от солнца рукой, смотрел на ребят.
Лёва растерянно оглянулся по сторонам и уже без всякой предварительной команды крикнул один:
- Артековский привет Вячеславу Михайловичу!
Ребята подхватили вразброд. Получилось громко, но не очень стройно.
Лёва смутился, а ребята ещё больше. Но Вячеслав Михайлович только улыбнулся и повёл всех к себе на белую дачу.
На веранде все разместились вокруг хозяина.
Гуля смотрела на него, сама себе не веря.
«Вот странно! Мы - у Молотова. Подумать только! И сам он тут, настоящий, живой, а не на портрете. А какое лицо знакомое! Да и голос совсем такой, как я думала, - ровный, спокойный...»
А Вячеслав Михайлович ровным и спокойным голосом неторопливо расспрашивал ребят, как живут они, как отдыхают в лагере.
- Мы в поход ходили. На Аю-Даг! - сказал кто-то из ребят.
- Нам верховых лошадей купили! - сказал Барасби. - Хорошие лошади!
Вячеслав Михайлович обернулся на его гортанный голос.
- А, старый знакомый! - сказал он. - Ну, как поживаешь, Барасби?
Барасби покраснел от радости.
- А меня помните немножко? - робко спросила Мамлякат.
- Как же, как же, отлично помню!
Мамлякат изо всех сил сжала Гулину руку. Она столько раз рассказывала Гуле о том, как она вместе с Барасби была на приёме в Кремле и видела самого Сталина и самого Молотова.
- А товарищ Сталин как поживает? - спросила мамлякат.
- Спасибо, Мамлякат, очень хорошо.
В это время на веранду вышла дочка Вячеслава Михайловича, Светлана.
- Посмотри, - сказал ей отец. - Вот это и есть Мамлякат, которую ты видела на картинке. А вот это Барасби.
- Те самые? - тихо спросила Светлана и пожала обоим руки.
Разговор становился всё живее и проще. Ребята совсем осмелели и наперебой рассказывали товарищу Молотову и его дочке про свои артековские новости:
- У нас теннисный корт достроили. Скоро будет состязание - Верхний лагерь против Нижнего. Вы приедете посмотреть, Вячеслав Михайлович? Мы вам всё, всё покажем: наши летающие модели, игротеку новую...
- Это ещё что такое? - спросил, улыбаясь, Вячеслав Михайлович.
- Это как библиотека... только там не книги, а игры разные...
- Скажите пожалуйста! - как будто удивился Вячеслав Михайлович. - В наше время тоже играли, только без всяких игротек.
- Это до революции было! - сказал кто-то из пионеров.
Вячеслав Михайлович засмеялся.
- Верно, - сказал он и позвал всех обедать.
За обедом кто-то рассказал Вячеславу Михайловичу, что Гуля Королёва снималась в кино - в «Бабах рязанских», в «Дочери партизана» и других картинах.
- А вы бываете в кино, Вячеслав Михайлович? - спросил один маленький пионер.
- Как же, бываю.
- А что же я вас ни разу не видел? Ни в одном кино. Я ведь тоже из Москвы.
- Ну, Москва большая, немудрено и разминуться, - ответил, улыбаясь, Вячеслав Михайлович.
Все засмеялись.
Когда на стол подали фрукты, произошла забавная история. Один из пионеров, самый застенчивый и робкий, по ошибке взял вместо апельсина большой лимон и надкусил его.
Пионер сидел как раз напротив Гули, и она с ужасом увидела его сморщившееся лицо. Гримаса у него была такая кислая, что её заметили все за столом.
- Что с тобой? - спросил Вячеслав Михайлович.
- Лимон съел! - сказала Гуля.
- Это я нечаянно, - пробормотал пионер.
- Дайте ему скорее сахару! — посоветовал кто-то.
К пионеру пододвинули сахарницу, а Вячеслав Михайлович сам положил на его тарелку большой апельсин и большое яблоко.
После обеда, когда гости вдоволь полакомились фруктами и мороженым, товарищ Молотов спросил, вставая из-за стола:
— Ну, что мы будем делать дальше? Что у вас в это время бывает в лагере?
- Абсолют! - хором ответили ребята.
- Что? Что такое? - улыбнулся Вячеслав Михайлович.
— Тихий час‚ - объяснили ребята - Вожатые всегда кричат нам: «Абсолютная тишина!» - от этого и получился «абсолют».
- Ну, значит и у нас будет «абсолют», - казал Молотов. - Будем с вами отдыхать.
- Лучше не надо! - закричали ребята. - Ведь здесь докторов нет!
- Нет, обязательно надо отдыхать, - серьёзно сказал Вячеслав Михайлович‚ - а то еще узнают доктора, тогда и вам и мне попадет.
И все веселой, шумной гурьбой пошли в парк.
В прохладной кружевной тени, падающей на землю от листьев, между могучими вековыми стволами белели легкие гамаки и низкие парусиновые кресла.
— Ну, размещайтесь, кто где хочет, - сказал Вячеслав Михайлович. - А когда отдохнете, выспитесь, я к вам приду опять.
И, пошутив с ребятами, он ушёл.
Осторожно. чтобы не измять свой матросский воротник и складки на белой юбочке. Гуля улеглась в гамак.
Наверху, сквозь густую зеленую сетку ветвей, синело небо. Гуля закрыла глаза (ведь Вячеслав Михайлович велел спать). Но какой тут мог быть сон! Жалко было терять каждую минуту такого дня.
Гуля вскочила. Она увидела, что никто из ребят не спит. Там и тут качались гамаки, и ребята потихоньку переговаривались друг с другом.
И вдруг раздался чей-то взволнованный шёпот:
- Вячеслав Михайлович!
Все сразу притихли и опять легли. Гуля тоже бросилась в свой гамак и закрыла глаза. Но Молотов уже всё заметил.
- Очень уж у вас шумный «тихий час», ребята, - сказал он.
- Жалко такое время тратить на сон! - ответила Гуля. — Никак не заснуть.
Вячеслав Михайлович покачал головой.
— Ну, раз не спится, давайте веселиться, - предложил он.
— Давайте, давайте! — подхватили ребята.
Тут же, в парке, посреди зеленой полянки поставили стул, и на него уселся маленький баянист — пионер из Костромы. Все окружили баяниста.
— Спойте-ка что-нибудь все, хором, - предложил Вячеслав Михайлович.
Ребята переглянулись.
- Артековскую, - сказал кто-то тихонько, и в саду зазвенела нехитрая лагерная песенка на мотив ‹Журавля›.
Первый куплет этой песни сочинил когда-то для Артека основатель его, старый военный доктор. Другой куплет придумали первые артековцы. и песня стала переходить от одной смены к другой.
Мы на солнце загорели
И, как негры, почернели.
Наш Артек, наш Артем.
Не забудем тебя ввек!
У Артека на носу
Приютился Суук-Су.
Наш Артек, наш Артек,
Не забудем тебя ввек!
Песня Вячеславу Михайловичу понравилась, особенно куплет про Суук-Су.
- Видно, вам мешает Суук-Су, - сказал он. - Надо бы его передвинуть куда-нибудь, чтобы он не торчал у Артека на носу. Да только как это сделать? Ну ладно, подумаем, подумаем.
